— А он не бросал! Никогда! — выкрикнул Димаш с обидой. — Он меня раненого через лес нес. Он из-за меня за вратами остался... Он... — Димаш задохнулся. — Нельзя так говорить!

— Да я ничего такого и не говорил, — смутился сержант, не ожидавший от Димаша такого отпора. — Я другое совсем сказать хотел. То есть я хотел спросить: зачем куда-то посылать людей за едой, если ее в подвалах немерено?

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Каланжо.

Сержант Топ не торопясь облизал ложку и только потом ответил:

— Меня тут Светлана просила подсобить, из кладовых ящики на кухню таскать. Так вот, — Топ понизил голос, — там этих коробок видимо-невидимо. В три года не сожрать. Ананасовый компот, сардины, овощи с мясом — бери, не хочу! А если учесть, что время в крепости иначе идет, то... Понимаете, о чем я?

— Я бы не отказался от ананасового компота, — признался Том. — Светлана Ивановна, у вас компота нету? — спросил Том.

— Компот для праздников берегут, на Рождество и Новый год откроем, — сообщила Светлана. — А вы давайте, поторапливайтесь. Мне генералу кофе надо отнести. — Она поставила на поднос серебряный кофейник, чашки и булочки. — Вот-вот полдень пробьет.

— О, черт! Я про Рузгина забыл! — хлопнул себя по лбу Каланжо. — Том, живо беги, найди лейтенанта. Одна нога здесь, другая там.

— Это еще зачем? — Том все еще пребывал в мечтах о компоте.

— Приказ генерала.

Слова эти подействовали на Тома магически: он тут же умчался, успев выскочить в двери впереди Светланы.

— Вообще-то мне показалось, что генерал странно как-то себя вел, — признался Каланжо.

«Ба-ам...» — ударил колокол, указывая, что в крепости наступил полдень.

— Пора и нам идти, — сказал Каланжо. — Димаш, Топ, вы со мной.

— Капитан! Капитан! — Том возник на пороге — растрепанный, задыхающийся.

— Что случилось? — Каланжо принялся вымазывать миску куском хлеба. — Уже нашел Рузгина?

— Виктор Павлович вернулся.

— Что? Как? Откуда? — выпалили разом Каланжо и Димаш, а сержант Топ лишь глянул вопросительно, решив воздержаться от комментариев.

— На новой машине примчался.

— Вот сволочь! — возмутился Каланжо. — А мы из-за него, гада, переживали!.. Я так и знал — это подлянка! Подстава! Розыгрыш! Я ему сейчас морду набью! Немедленно!

— Немедленно не получится. Его Бурлаков к себе в кабинет увел. А машина-то у него какая! Машина-то! — Том издал звук, похожий на восторженный вой.

— Неужели вездеход лучше прежнего? — удивился Димаш.

— Какой, к черту, вездеход! — махнул рукой Том. — У него летун какой-то, а не наземка! Идите, сами гляньте.

Все тут же вскочили, на ходу запихивая в рот недоеденные куски.

— А мы как куры-наседки переполошились! Исчез! Похитили! В Валгаллу увезли! — продолжал возмущаться Каланжо. — Идем, идем, я скажу этому гаду, что я о нём думаю!

— Да ладно вам! — тут же занял примирительную позицию Димаш. — Может, у него какое секретное задание от генерала было? А нас не посвятили, как всегда.

— Ну, сейчас я его посвящу — обещаю! Так посвящу — мало не покажется! — Каланжо кипятился больше для виду — рот сам собой расползался в ухмылке.

Они вышли во двор, увидели машину Ланьера и оторопели.

Впрочем, машину ли? Серебристая сигара по диагонали перегораживала двор, прижавшись округлым боком к колодцу. Носом она почти упиралась в частокол, хвостом едва не доставала до замкового крыльца. Верхняя половина «сигары» казалась дымчатой, по днищу скользили белые и синие зигзаги.

Возле машины стоял Хьюго и гладил бок странной машины ладонью.

— Глазам не верю! — ахнул Каланжо, обходя механическое чудо. — Это же «Повелитель ветров». Нет, только гляньте! А?! Каков наш Ланьер!

— Вот именно. «Повелитель!» — подтвердил Хьюго. — Не знаете, как он попал к вашему другу? Эти машины категорически запрещено провозить через врата. Надо полагать, это чудо вашему приятелю валгалловцы подарили? Интересно, отчего такая щедрость?

— Чего ж тут непонятного: Витька эту машинку на наш вездеход сменял, — огрызнулся Каланжо. — Он приехал один?

— Один. Я не хотел его внутрь пускать, но Бурлаков велел открыть ворота.

— Вот бы в кабину попасть! — мечтательно вздохнул Димаш. — Как вы думаете, капитан, Виктор Павлович нас с собой возьмет?

— Однако... ведь это не боевая машина, — заметил Каланжо.

— Не боевая, — подтвердил Хьюго. — Но для нее нет препятствий. Она может мчаться где угодно — над сушей и морем. И мортал ей не помеха. Но их запрещено провозить на эту сторону. Даже у «милитари» их нет. Говорят, они вызывают возмущения морталов. Что-нибудь хотите сказать?

— Мне это не нравится...

Договорить Каланжо не успел — наверху с треском распахнулось окно. Капитан поднял голову. Крайняя рама на втором этаже висела, раскачиваясь, на одной петле. В комнате горел свет, на фоне синеватого блеска вечного фонаря возникла черная фигура на подоконнике. Дернулась, зарябила, и человек через секунду оказался рядом с Каланжо. Капитан узнал Ланьера. Точно — он! Нос с горбинкой, черные брови, волосы до плеч.

— Витька!

Ланьер лишь царапнул взглядом, легко, паря (будто и не было той тяжести, которую все ощущали в крепости), прыгнул наверх. Створки кабины раскрылись, мелькнули синие огоньки. Ланьер нырнул в кабину, и створки тут же за ним сошлись. «Повелитель ветров» стал медленно подниматься. Каланжо едва успел отскочить сам и оттолкнуть Димаша. Под днищем машины вспыхнули фиолетовые молнии, «Повелитель» встал вертикально, на плитах двора закружился водоворот из песка и мусора.

— Вот гад! Стой! — Хьюго выхватил пистолет и хотел выстрелить. Каланжо успел ударить его под руку, пуля ударила не в кабину, а в корпус, срикошетила, не причинив «Повелителю» никакого вреда.

А «Повелитель» уже поднялся выше ограды, развернулся на одном месте, из хвостовых дюз вырвались две струи синего огня, летун скользнул над оградой и исчез.

— Кто это был? — спросил Димаш, клацая зубами. — Неужели Виктор Павлович? Я, признаться, его не узнал. И он меня — тоже.

— Это призрак, — сказал Каланжо. — Чтоб мне не увидеть больше врат...

— Что?

— Разве ты не слышал? Если человек погиб, его призрак навсегда остается в мортале. Является тем, кто его прежде знал.

— Выходит, Виктор Павлович умер? — ахнул Димаш. — Нет! Не верю! Не может быть! Не верю!

И тут женский голос завопил надрывно, истошно:

— Убили! Генерала убили! А-а-а... — Крик умолк, потом вновь послышалось, уже без слов, на одной ноте: — А-а-а...

Вопили где-то наверху. Похоже — на втором этаже. Кричала женщина.

Не сговариваясь, все кинулись наверх — Хьюго, Каланжо и Димаш. Топчий немного отстал.

Дверь в кабинет Бурлакова была распахнута, и на пороге застыла Тая. Одной рукой она зажимала рот, а другой указывала в глубь комнаты.

Хьюго оттолкнул Таю и первым ворвался в кабинет. За ним остальные. Генерал сидел на полу подле окна, привалившись спиной к стене. Он был без куртки — в одной рубахе. И вся она была в алых пятнах на груди. Рядом с ним, положив ему голову на колени, лежала Светлана. Правая рука Бурлакова покоилась на плече женщины, будто генерал хотел ее успокоить или утешить. Генерал был жив. Мутный его взгляд скользил по лицам вошедших, как будто пытался кого-то отыскать.

Хьюго кинулся к Бурлакову, прижал ладонь к груди, словно хотел этим жестом сохранить раненому жизнь.

— Света... спасите... ее... умоляю... — выдавил Бурлаков.

— Кто-нибудь! За Войцехом! За Терри! Срочно! — заорал Хьюго.

Каланжо отрицательно покачал головой. Бесполезно. Не помогут ни Войцех, ни Терри. На той стороне может быть, и спасли бы. А здесь — не сумеют. Каланжо приподнял Светлану. У нее на груди и плече точно так же алели пятна крови. Женщина была мертва.

— Генерал! Держитесь, генерал! Сейчас... Войцех, Терри, сейчас... — бормотал Димаш и попытался нащупать в нарукавном кармашке индпакет.